Молитва эта, которой въ іюлѣ этого года исполнилось ровно двѣсти лѣтъ, вотъ уже свыше полувѣка тщательно скрывается отъ новаго поколѣнія армянъ и русскихъ, и находится подъ строжайшимъ запретомъ какъ въ дехристіанизированной (Совѣтской) Арменіи, такъ к въ обезбоженной нынѣ Россіи...
Рѣшивпшсь опубликовать ее, въ связи съ упомянутымъ выше юбилеемъ, совпадшимъ и въ этомъ году съ очередной годовщиной злодѣйскаго убіенія русской царской семьи, я счелъ нужнымъ предпослать ей нижеслѣдующій, бѣглый и сжатый, обзоръ нѣкоторыхъ, не всѣмъ извѣстпыхъ, вѣхъ на историческомъ пути развитія армяно-русскихъ отношеній, что, по моему разсчету, должно дать читателю болѣе вѣрное объ этомъ представленіе, облегчить правильное воспріятіе основной темы даннаго очерка и помочь понять, какъ и почему подобное, сугубо русско-патріотическое, вѣрноподданническое (въ лучшемъ смыслѣ этого слова) православное молитвенное произведеніе могло излиться изъ сердца и выйти пзъ подъ пера армянскаго патріарха.
“Моленье о россійскихъ императорахъ”, эта церковная поэма-гимнъ русскимъ царямъ-самодержцамъ, неизвѣстная доселѣ въ церковныхъ и общественныхъ кругахъ русскаго Зарубежья, будетъ, я увѣренъ, съ интересомъ, сочувствіемъ и удовлетвореніемъ принято читателями “Православной Руси”.
Необозримая, многотысячелѣтняя исторія Арменіи, полная взлетовъ и паденій, съ начала нашей эры (IV в.) сдѣлала ее единственнымъ (и — увы! — одинокимъ!) на всемъ Востокѣ, неприступнымъ окружавшему его враждебному языческому большинству, передъ нарастающими угрозами зарождавшагося воинствующаго Ислама. Понятно, поэтому, что съ конца X столѣтія, послѣ женитьбы кіевскаго великаго князя Владиміра “Красное Солнышко” на красавицѣ-армянкѣ царевнѣ Аннѣ[1], сестрѣ византійскаго императора Василія II (Македонянина) и послѣдовавшаго затѣмъ Крещенія Руси, — взоры армянскаго народа и его первопрестольной Церкви съ надеждой и упованіемъ обратились на Сѣверъ, въ поискахъ и налаживаніи сближенія съ молодымъ и далекимъ новохристіанскимъ государсгвомъ, историческіе пути котораго впослѣдствіи такъ тѣсно переплелись съ судьбой древней Арменіи. Братъ Анны, императоръ Василій II отказался выдать свою сестру за язычника, потребовавъ отъ князя Владимира принятія, прежде того, христіанства имъ самимъ и крещенья всей Руси, что и было, какъ извѣстно, исполнено еще до свадьбы...
Послѣ своего, на рѣдкосгь счастливаго, брака, кіевскій великій князь, на радостяхъ, послалъ своему царственному шурину 6.000 русскихъ воиновъ, въ полныхъ доспѣхахъ, съ которыми тотъ, позднѣе, по свидѣтельству Ст. Таронскаго, побывалъ въ своемъ далекомъ отечествѣ, Арменіи, по возращеніи откуда, богато одаривъ, отпустилъ ихъ всѣхъ домой, на родину.
Уже въ эти далекіе дни многочисленныя армянскія дружины сражались на сторонѣ русскихъ противъ половцевъ (въ великокняжескомъ войскѣ), шведовъ (1286 г.), тевтонцевъ (1242 г.), татаръ (1380 г.), участвовали въ знаменитой Грюнвальдской битвѣ у Танненберга (1410 г.), а ранѣе того (1185 г.), русскій князь Юрій Боголюбскій, мужъ легендарной грузинской царицы-дѣвы Тамары (Георгіевны), за котораго она вышла по настоянію ея царедворцевъ-армянъ (военачальника 3. Мхартжели, ученаго-юриста М. Гоша и богатѣйшаго тифлисскаго купца Абусалана), — во главѣ грузинско-армянскаго войска освобождалъ отъ мусульманъ старую армянскую столицу г. Двинъ...
Русскіе монархи Иванъ III и Иванъ ΙѴ Грозный искали сближения съ армянами, какъ христіанскимъ народомъ, въ цѣляхъ установленія своего вліянія въ Прикаспійскихъ областяхъ. Въ осадѣ, шхурмѣ и взятіи Казани въ 1552 г. и Астрахани въ 1556 г., въ стотысячномъ царскомъ войскѣ участвовали и два армянскихъ полка. Когда русскіе ворвались въ Казань, на крѣпостныхъ стѣнахъ было множество пушекъ, съ прикованными къ нимъ цѣпями пушкарями, мертвыми и еще живыми: всѣ они оказались мѣстными армянами-оружейниками: татары приковали ихъ за отказъ стрѣлять по русскимъ!..
Будучи прикованными къ пушкамъ, армяне-артиллеристы стрѣляли такъ, что ядра или не долетали, или перелетали черезъ головы русскихъ!...
Съ тріумфомъ возвратясь въ Москву изъ Казанскаго похода, Иванъ Грозный даровалъ всѣмъ армянамъ право свободнаго поселенія въ “Бѣломъ Городѣ” (часть тогдашней Москвы, отведенная для особо почетныхъ гражданъ), а съ началомъ постройки въ 1555 г. Покровскаго собора (храмъ Василія Блаженнаго) повелѣлъ главному зодчему Постнику Яковлеву посвятить верхній ярусъ въ одномъ изъ придѣловъ такового св. Григорію, Просвѣтителю армянскому[2]…
***
... Около шестисотъ лѣтъ назадъ (1375 г.) Арменія надолго потеряла свою государственную самостоятельность, пробывъ почти цѣлое столѣтіе египетской провинціей, а затѣмъ оказавшись подѣленной между Персіей (1472 г.) и, въ большей части, Турціей (1541 г.).
Изнывая подъ вѣковымъ мусульманскимъ игомъ, христіанская Арменія не угашала въ себѣ надежду на избавленіе отъ него при помощи единовѣрческой Россіи, съ которой всячески старалась поддерживать тѣсную связь...
Интересъ къ Арменіи и ея народу проявлялся на Руси еще въ первые вѣка ея существованія. Въ XIII в. впервые были переведены съ армянскаго на русскій “Жизнь св. Григорія Просвѣтителя” и “Жизнеописаніе Монахинь Рипсимскихъ”, и съ греческаго на армянскій — русское сказаніе о житіи свв. братьевъ-мучениковъ Бориса и Глѣба (Владиміровичей).
Къ тому времени, въ Арменіи побывали нѣкоторые русскіе купцы и паломники. Въ записяхъ дьякона Игнатія, совершившаго въ 1389 г., по велѣнію митрополита Пимена, путешествіе , “съ непремѣннынъ заходомъ въ Арменію”, имѣется упоминаніе о ней, а в 1420 г. объ “Арменской землѣ, лежащей на пути въ Іерусалимъ”, писалъ, побывавшій въ ней, іеродьяконъ Зосима...
Болѣе подробныя свѣдѣнія объ Арменіи русское общество получило значительно позже, когда, побывавшій тамъ въ 1623 г. “купчина московскій — гость Ѳедотъ Аѳанасьевъ — сынъ Котовъ” описалъ Эриванскую крѣпость, Араратъ, Эчміадзинъ и пр. и даже составилъ приблизительную армянскую азбуку! Въ томъ же столѣтіи, другой русскій купецъ Василій Яковлевъ — сынъ Гагара изъ Казани, на пути въ Святыя Мѣста, также побывалъ въ Арменіи, видѣлъ страданія ея народа подъ иновѣрческой властью и, по возвращеніи, все подробно описалъ и доложилъ обо всемъ царю...
Всѣ эти свѣдѣнія объ Арменіи распространялись тогда по Руси въ видѣ рукописныхъ свитковъ и имѣли огромный успѣхъ у читателей того времени, главнымъ образомъ, духовенства и бояръ...
Послѣ покоренія и присоединенія къ Руси Астраханскаго ханства, стала налаживаться торговая и иная связь съ армянскимъ населеніемъ, осѣвшимъ тамъ еще со временъ монгольскихъ нашествій, сильно оживившаяся при царѣ Алексѣѣ Тишайшемъ. Въ благодарность русскимъ за свое избавленіе, астраханские армяне отправили въ 1660 г. въ Москву своихъ представителей, съ богатыми дарами русскому царю, среди коихъ находилась и уникальная копія “Тайной Вечери” Леонарда да Винчи, исполненная на мѣдномъ листѣ армянскимъ художникомъ Богданомъ Салтановымъ. Восхищенный и тронутый, царь Алексѣй Михайловичъ просилъ привезшаго ее купца Саградова передать Салтанову, что “... онъ радъ былъ бы столь искуснаго живописца около себя имѣть... ”
Въ 1667 г., по личному приглашенію царя, Салтановъ прибылъ въ Москву и поселился въ “Бѣломъ Городѣ”. За 35 лѣтъ жизни въ русской столицѣ, онъ написалъ множество иконъ, расписалъ множество церквей и создалъ художественную школу, въ которой обучилъ живописи и ваянію множество русскихъ учениковъ.
(Въ своей книгѣ “Церковная иконопись и живопись XVII вѣка”, А. И. Успенскій отмѣчаетъ, что Салтановъ внесъ новую, свѣтлую и живительную струю въ русское искусство”.)
... Петръ Великій, съ присущей геніямъ проницательностью, узрѣлъ въ армянскомъ народѣ ту силу, съ помощью которой онъ разсчитывалъ установить гражданственность и порядокъ въ отвоеванныхъ у мусульманъ прикаспійскихъ провинціяхъ. Поэтому онъ всячески стремился привлечь въ Россію турецкихъ и персидскихъ армянъ, обѣщая «… Честному армянскому народу милость и протекцію».., и подготовляя исподволь крестовый походъ для его освобожденія, чему помѣшала лишь его преждевременная кончина.
Извѣстны, почти предсмертныя, слова великаго царя: «… намъ, ради христианства, нельзя армянамъ, какъ христіанамъ, отказать въ помощи!..»
Екатерина Великая, нанесшая своими войнами непоправимый ущербъ извѣчному врагу Арменіи, Османской имперіи, проявляла особенно много заботы о судьбѣ армянскаго народа. Ею былъ одобренъ планъ Потемкина и гр. Зубова о созданіи, подъ протекторатомъ Россіи, объединеннаго армяно-грузинскаго царства, въ соотвѣтствіи съ чѣмъ былъ уже предусмотренъ церемоніалъ коронаціи армянскаго царя въ св. Эчміадзинѣ, сочиненъ национальный государственный гимнъ и гербъ, утвержденъ проекта орденовъ “Ноева Ковчега”, “Григорія Просвѣтителя” и “Нерукотвррнаго Образа”[3].
(Планъ этотъ, по ряду причинъ, остался неосущестленнымъ)...
Не всѣмъ извѣстно о личномъ участіи въ судьбѣ армянскаго народа великаго русскаго полководца Суворова: въ концѣ 1778 г. онъ, дѣйствуя по Высочайшему порученію, преодолѣвъ сопротивленіе мусульманъ, вывелъ христіанъ изъ Крыма въ Россію “безъ остатку”, переселивъ туда около 35.000 армянъ. Въ слѣдующемъ 1779 г. императрица шлетъ Суворова въ Астрахань для изученія возможности освобожденія Арменіи и присоединенія ея къ Россіи. Въ 1780-82 г.г. Суворовъ не разъ встрѣчался тамъ съ представителями армянской церкви и народа, обсуждая планъ Освободительной Кампаніи, коей, однако, не суждено было состояться...
Когда въ 1828 г., въ результатѣ двухъ смежныхъ (1826-1828 г.г.) войнъ съ Персіей и Турціей, къ Россіи отошла вся восточная часть Арменіи — ея народъ радостно влился въ широкое море русской жизни, успѣшно и общеполезно подвизаясь на всѣхъ ея поприщахъ, вѣрой и правдой служа Россіи, участвуя, не щадя живота, во всѣхъ ведомыхъ ею войнахъ... Давно лишившись собственной государстенности, армянскій народъ привыкъ смотрѣть на православную монархическую Россію, какъ на свою вторую родину, а на русскихъ монарховъ, какъ на своихъ, христіанскихъ, ниспосылаемыхъ Богомъ, царей.
Въ тѣ благословенные, насыщенные взаимнымъ героизмомъ русскихъ и армянъ, дни россійской славы имя русскаго императора среди армянъ произносилось съ благоговѣніемъ, а портреты его часто ставились въ божницы въ армянскихъ домахъ!
Веливій армянскій писатель, отецъ современнаго національнаго (литературнаго) языка, Хачатуръ Абовіанъ, въ своей знаменитой книгѣ “Раны Арменіи” въ начадѣ прошлаго столѣтія, драматически описывая судьбоносный 1828 г., между прочимъ, писалъ: “Да будетъ благословенъ тотъ день и часъ, когда русскіе благословенной своей стопой ступили на нашу святую землю и развѣяли проклятый злобный духъ Кизилпашей!..
... Пока есть у насъ дыханіе въ устахъ, денно и нощно должны мы вспоминать пережитые нами дни и, увидя лицо русскаго — перекреститься и возславить Бога, что услышалъ Онъ молитвы наши!..»
Въ статъѣ, озаглавленной “Еще объ историческомъ значеніи царскаго титула” и опубликованной въ “Русскомъ Архивѣ” (№ 7, стр. 396-398, 1895 г.), наряду съ разсужденьями о значеніи государства Урарту (древнѣйшая Арменія) для судебъ міра и объ исторической миссіи Россіи, какъ преемницы его, писалось: “Въ 1828 г. внесена въ титулъ Армянская область, Урарту ассирійскихъ лѣтописей, которая, по новѣйшимъ открытіямъ, русскими учеными совершеннымъ, играла весьма важную роль въ древнѣйшей исторіи Востока... Отвлекая силы ассиріянъ на Сѣверѣ, Урарту-Арменія замедляла паденье царства израильтянскаго, а вступивъ въ союзъ съ Вавилономъ, ускорила паденье царства іудейскаго и приблизила явленіе царства Божія, царства мира, царства Христова...”
См. ниже Часть ΙΙ
[1] Матери свв. братьев-мучениковъ Бориса и Глеба.
[2] Въ исторіи, къ сожалѣнью, не удержалось имя безвѣстнаго армянскаго художника, расписывавшего храмъ Преображенія на Нередицѣ, у Вел. Новгорода, въ 1198 г. — въ то самое время, когда русскій живописецъ, инокъ Флоръ, украшалъ одну изъ церквей въ славномъ армянскомъ городѣ Ани... Не сохранилось въ исторіи также и имя армянскаго лекаря, бывшаго придворнымъ медикомъ у Владиміра Мономаха: этотъ врачъ-чудодѣй, по свидѣтельству Карамзина, могъ, при одномъ взглядѣ на человѣка, определить его болѣзнь, а, в известныхъ случаяхъ, и предсказать день его смерти!
[3] Вотъ что отвѣтила эта мудрая императрица западнымъ критикамъ, высмѣивающимъ тогда культурную отсталость обѣихъ странъ: «Отсталость русскихъ — плодъ ихъ здоровой, многообѣщающей юности, тогда какъ у турокъ, она - слѣдствіе ихъ безнадежной, слабоумной дряхлости!...»
